Вот ты родился. Следующие 15 лет ты будешь много орать, сначала очень громко, потом всё тише и тише, затем пубертат наступит тебе на хвост, и завизжишь следующие пять лет, пока все прыщи не вылезут. Затем начнётся «взрослая жизнь», в которую ты вступишь уже без крика, но с наивностью. Все эти в небо устремлённые глаза, муки совести, вера в любовь до грома. Ты все ещё не забыл, как тебя любили просто так ( это была Мама), но тебе уже нужны новые люди. Хочется делиться своей молодостью, получать одобрение, писать свою сказку. Однажды в условные 22 ( здесь по-разному, везунчикам удаётся это испытать ещё в 18, неудачники и в 40 всё ещё верят) ты понимаешь, что бился головой об стену всю свою молодость. И если совсем уж честно, никто никого и никогда не любит просто так. Что все влюблённости вокруг, включая твои собственные, сложно отделить от зависти, ревности, подбитой самооценки и иерархии. Что тебя по-настоящему любят когда не надо, носят на руках, когда не просят, а когда нужна помощь и любовь, никого нет нигде и ни за что. Что инстинкты первобытные никуда не делись, и люди тянутся только к сильным. И вот тебе условные 27 ( здесь по-разному, везунчикам 23, неудачникам 39). И ты понимаешь, что в тебе не осталось ни капли наивности. А если вдруг мурашка пробежит по спине, ты умеешь ее спрятать поглубже под панцырь. Ты видишь насквозь, сетуешь на то, что в нежном наивном возрасте был невероятно слаб, слеп и глуп. А сейчас такой слишком сильный и чертствый. И ты периодически испытываешь досаду и даже немножко ненависть к тем, кто не оценил тебя такого юного и простосердечного в твои 18. Равносильно тебя отвращают те, кто так неистово лезут тебе под ноги и мечтают быть твоей тряпкой сейчас. Бесконечно раздражают своей наивностью. Особенно страшно, когда те, кто когда-то вытирал ноги об тебя, умоляют о пощаде сейчас. Такие маленькие-маленькие, а ведь когда-то ты был очень маленьким, а они казались такими большими и значительными. И говорят «ты боишься своих чувств», а ты думаешь о том, что всё бы отдал, лишь бы они появились. И не на два дня как обычно, а по-настоящему. А настоящего нет и не было никогда (в детстве ты был слишком инфантильный и слишком беспомощный, чтобы дарить что-то настоящее). Ведь у всех самых искренних чувств есть своя циничная подоплека.
И тебе хочется орать. Кричать как младенец.
На самом деле, по всей безукорезненной видимости это значит, что пришла пора заводить детей. Всё, ты уже взрослый циничный ублюдок, страна непослушания выплюнула тебя, теперь пришло время испортить нового человека, по-своему.
Пришло время слушать чужие крики.